Уроки юного зрителя

Прекрасное далёко

В новом учебном сезоне в Москве откроется клуб «Дети – театр – образование». Готовясь к этому событию, мы беседовали с разными хорошими людьми о том, как и что там нужно делать. И вот народный артист России, начинавший свой творческий путь в прекрасном ленинградском ТЮЗе, Георгий Георгиевич Тараторкин сказал, что, с его точки зрения, время для воспитания в России театрального зрителя непоправимо упущено. И, как ни печально, я думаю, это действительно так.

В стране, где прошло мое детство, были ТЮЗы, а в них – педагогические части. Там работали разные люди, не всегда самые талантливые и самые мудрые, но рано или поздно, приобретая опыт, они все-таки становились профессионалами. И знали, что делать, чтобы дети и театр полюбили друг друга. А были и совершенно гениальные педагогические части, как, например, в Ленинграде, Саратове, Москве. Сотрудники этих педагогических частей написали немало интересных работ о том, как помочь детям стать настоящими зрителями. И эти работы, опубликованные в сборниках «Театр и школа», которые регулярно выходили с 1960 до 1980 года, можно легко достать в любой педагогической и театральной библиотеке.

Но если эти книжки в руки пока не попались, а свершившийся разрыв между театром и юным зрителем не кажется вам непреодолимой пропастью, попробуем поговорить о том, как можно наладить контакт.

Долой культпоход!

Первая заповедь, известная каждому сотруднику педагогической части, – «Долой культпоход!», Тут есть несколько важных правил:

• никогда не водить детей в театр насильно;

• никогда не водить слишком большой группой;

• при групповых походах зазывать в компанию мам, пап, бабушек, дедушек, сестер и братьев, а также внеклассных приятелей, с которыми всем детям комфортно.

Если вы заставляете детей смотреть даже самое гениальное произведение, изначальный протест и отторжение неизбежны. Энергия сопротивления помешает самому ребенку, группе в целом и даже спектаклю. Он живой, и актеры, чувствующие враждебность зала, слишком много энергии должны тратить на завоевание зрителей ? от этого глубина спектакля всегда страдает. А если вы позвали с собой только тех, кто хочет пойти, и они потом скажут одноклассникам: «Эх вы, глупенькие, знали бы, что потеряли!», ? скорее всего, в другой раз пойдет больше народу.

Водить слишком большой группой нельзя, чтобы не перенести в театр атмосферу школы. У театра своя атмосфера, немного праздничная, немного таинственная, немного торжественная. Все в театре устроено так, чтобы, войдя в него, зритель понял, что он переступил черту обыденности, попал в иное пространство. Это очень важно – не тянуть в спектакль шлейф своих бытовых забот и переживаний, настроиться на диалог с неведомым, а главное – с самим собой. Если с вами на спектакль идут 20–30 человек, они неминуемо тащат за собой шлейф общего школьного быта и неизбежно мешают друг другу отстроиться.

А друзей и родственников надо звать для того, чтобы было с кем разделить эмоциональное переживание. Исследования 80-х годов, в которых принимала участие и автор этих строк, показали, что подросткам поделиться переживаниями со сверстниками гораздо труднее, чем со старшими. Перед сверстниками, даже перед близкими друзьями, подросток всегда должен держать марку. А со взрослым, которому можно доверять, подросток чувствует себя защищенным, и ему легче раскрыться. Тут даже не обязательно разговаривать, хотя и это важно. Но важнее то, что, сидя в зале рядом с любимой старшей сестрой или дедушкой, подросток не обязан изображать, что ему не страшно и не грустно. Он может уткнуться носом в родное плечо, сжать надежную руку. И еще подросток видит, как реагируют старшие, как они смеются и плачут, и перестает смущаться реагировать так же искренне. Хотя в юношеском возрасте (а он определяется не физическим, а психологическим состоянием) бывает комфортно в зале и со сверстниками. Некомфортные для детей и неискренние взрослые могут полностью убить в подростке способность воспринимать спектакль.

Давайте восклицать и плакать откровенно…

Вот теперь важно поговорить о смехе и слезах. Если вы еще помните, то Александр Сергеевич Пушкин настаивал: «Театр родился на площади!» Он не на площади, конечно, родился, а у первобытного костра. Но по сути пушкинский пафос абсолютно верен: театр – искусство народное, а не элитарное. Театр обращается к коренным, а не наносным структурам личности. Театр взаимодействует с человеком на энергетическом уровне. Именно поэтому кино не вытеснило старшего собрата. Через рампу живая энергия актеров переливается в зал, и от зрителя, переработанная, возвращается актерам. С экраном такое взаимодействие невозможно!

Если в театральном зале у абсолютного большинства зрителей перехватывает дыхание, бегут мурашки, появляются непроизвольные улыбки или острое желание смеяться, сами по себе выступают слезы и вырываются вздохи – значит, спектакль состоялся. Если этого нет – то нет спектакля. И кто написал пьесу, тут абсолютно ни при чем. Может, на афише стоит имя Островского – а факта искусства нет. А может, Дюканж или Коцебу (французский и немецкий драматурги XIX века, писавшие крайне фальшивые, чувствительные драмы), которых не ругал только ленивый, – а искусство есть! И еще, что очень важно помнить учителям, особенно гуманитариям: интеллектуальность спектакля также не имеет прямого отношения к качеству спектакля. Он может быть очень умным, но скучным. И тогда это не спектакль. И наоборот, действие может быть простеньким и наивным и при этом прекрасным.

Театр всегда говорит с нами о самых простых вещах: о рождении, жизни, любви и смерти. И больше ни о чем. Еще Аристотель писал, что герой пьесы не должен быть слишком плох или хорош, чтобы зритель мог поставить себя на его место, чтобы мог сопереживать. Злодеи и святые слишком далеки от живого, реального человека в зрительном зале. Он не может идентифицироваться с героем крайних добродетелей или пороков. Самое главное в театре – совместное переживание. В реальной жизни мы чаще всего наедине с собой, и испытать острые, яркие чувства дано не всем и не всегда, и чувство разделенности – редкость. Но все это необходимо человеку. И театр, как в древние, первобытные, ритуальные, мистериальные времена, дарит человеку такую возможность: пережить катарсис. Нет катарсиса – нет театра. А вот его сила, интенсивность, характер могут быть разными.

Что из этого следует? Два важных правила.

• Выбирая спектакли для совместного просмотра с детьми, хорошо бы заранее убедиться, что он может вызвать именно у ваших воспитанников живой эмоциональный отклик.

• Надо позволить себе и детям реагировать на спектакли свободно и искренне.

Выбор спектакля – большой труд, потому что в идеале учитель должен сначала сам посмотреть спектакль, а потом уже решать: вести на него детей или нет. Но если предварительно посмотреть все интересующие вас спектакли совсем невозможно, надо поспрашивать о спектакле у тех, кто его видел, или в крайнем случае сравнить разные профессиональные отзывы. Это трудно: чтобы составить объективную картину, нужно хорошо представлять себе специфику разных изданий и творческий почерк разных журналистов. Если у издания «Х» замечена любовь к занудно-музейному и мертвому прочтению классики, а у издания «Y» – пристрастие к безудержной попсе и оба они дружно ругают какой-то спектакль, скорее всего, он вам подходит. А вот кого ни в коем случае не надо слушать – так это распространителей билетов. Их задача – всучить то, что не пользуется спросом. А ваша задача – увлечь детей театром.

Теперь о реакции. Актеру важно, чтобы зал дышал в унисон со сценой, чтобы откликался на живое театральное действо. Если зал не смеется, не всхлипывает, если вздохи не прокатываются волнами, актеры переживают панику, ужас! А взрослые зрители, которые считают себя воспитанными людьми, часто путают театр и музей и требуют в зале абсолютной тишины. Такая тишина – смерть для спектакля. Почему важна искренность? Она всегда адекватна посылу, который идет со сцены. Чрезмерность – как правило, показуха и вранье. Если кто-то рыдает или хохочет намного дольше или громче остальных, то чаще всего он занят самодемонстрацией. Конечно, бывает очень яркая непроизвольно вырвавшаяся реакция, но такая реакция всегда мгновенна. А дальше человек может контролировать себя, чтобы не перетягивать внимание. Главное в театре происходит на сцене, и подростки вполне способны понять, до какой степени следует быть открытым, а до какой – сдержаться, чтобы не разрушить общую атмосферу.

Семечки, фантики и другие враги театра

Каждый, кто водил детей во взрослые театры, знает, что нет ничего страшнее столкновения с разгневанной билетершей. Если в тот момент, когда вы с детьми вошли в зал, на них накидывается фурия в форменном платье и злобно шипит: «Чтоб сидели тихо, чтоб никаких хождений и никаких бутербродов, а то выведу!» – спектакль обязательно будет сорван. Даже если до этого ваши дети не часто проявляли свои дикарские и воинственные задатки, тут проявят обязательно. Мальчики будут намеренно громко комментировать каждый шаг актеров, а девочки хихикать. Мальчики будут щелкать зажигалками, а девочки шуршать шоколадными обертками. И чем ярче будет возмущенная реакция окружающих, тем жестче детский протест. Потому что это хоть и неправильно, но логично. Если нас сюда заманили и при этом нам тут не рады – получайте, товарищи взрослые, по полной программе за свое лицемерие и за наше унижение! А что актеры тут ни при чем и что есть зрители, которые хотят смотреть спектакль, в этот момент до подростка уже не доходит – мозг отключен, а эмоции бьют через край.

Поправить такую ситуацию нельзя. Ее можно только заранее предотвратить. В школе или на улице перед театром можно договориться о том, что может помешать смотреть спектакль и как вести себя в экстренной ситуации. Тут важно доверять детям и дать возможность им самим спроектировать правильные способы поведения. Они просто должны быть готовы ко всему, с чем встретятся.

Вот первая ситуация: нужно пробраться в середину ряда, а люди с краю уже сидят. Нужно ли протискиваться молча или лучше сначала сообщить сидящим о том, что надо пройти? И почему лучше поступить так или иначе? Ну да, верно, если предупредить людей, они смогут убрать ноги и сумки или встать – как посчитают нужным. Но у них в любом случае будет право выбора. А как лучше пойти – спиной или лицом к сидящим? Наверное, этичнее и удобнее лицом. Дети понимают это не хуже взрослых, если у них есть время подумать.

А дальше вот что: если очень сильно не понравился спектакль – как быть? Развлекать себя и окружающих? Выбираться из зала прямо посреди действия? Или лучше тихо дотерпеть до антракта? Только не нужно удерживать детей в зале насильно. Это бессмысленно, опасно и жестоко. Если вы не можете отпустить ребенка одного, договоритесь, чтобы он подождал всю компанию в нижнем фойе. Но не устраивайте ему и окружающим пытку искусством.

Так же обсуждаются вопросы о шуршащих пакетах, звенящих и сверкающих телефонах, внезапно возникшем желании есть и пить. Если вы скажете «Не сметь!» – получите всё, чего боитесь. Если обсудите с детьми, что, как и почему стоит или не стоит делать, доверяя им, – всё будет прекрасно. Для убедительности расскажу байку. Однажды в детском театре сотрудники увидели группу разболтанных и достаточно агрессивных парней, которые сидели примерно в десятом ряду партера в середине: то ли спортивная школа, то ли ПТУ – трудно сказать. Но было ясно, что спектакль под угрозой срыва. Билетеры и администраторы замерли, думая, что делать. И тут заведующая педагогической частью, широко улыбаясь, подплыла к этой команде, нежно склонилась над ними и запела: «Мальчики, вы такие взрослые! У меня к вам огромная просьба – впереди сидят маленькие, они не всегда умеют вести себя в театре, вы уж за ними присмотрите. Только тактично, чтобы не обидеть!» «Взрослые мальчики» зарделись, словно красны девицы, и весь спектакль вели себя как ангелы, и вокруг всего 10-го ряда витала необыкновенная благодать.

Любители – от слова «любить»

В любительских театрах зальчики чаще всего маленькие. И это очень хорошо для всех без исключения начинающих зрителей. В большом зале всё отвлекает и развлекает. Сосредоточиться на сценическом действии трудно, а до галерки актерская энергия совсем не доходит, и если нет привычки «настраиваться на прием» ? уйдешь, так и не поняв, в чем тут радость. В маленьком зальчике уютно, спокойно. Сцена и актеры близко, они играют как будто только для тебя. И это приятно.

Даже если вы житель большого города, не спешите выбрать для первых посещений академические театры с парадными залами – их черед еще настанет. И не думайте, что каждый любительский театр хуже любого профессионального. В ином старом и красивом доме, может быть, давно умерла живая душа театра: ушел создавший его лидер, устарели художественные идеи, устали актеры. А в каком-нибудь любительском подвальчике может рождаться самое настоящее и подлинное искусство. Это ведь логично, что если люди работают почти бесплатно, в трудных условиях, то, скорее всего, они очень любят то, что делают, и им есть что сказать. Бывает, конечно, по-разному. Но, выбирая спектакли для первых посещений, стоит обратить внимание на маленькие любительские сцены или, в крайнем случае, – на очень маленькие профессиональные.

И еще – не бойтесь новых и неожиданных имен на афише. Очень может быть, что молодой автор-любитель тоже очень любит свое дело и ему есть что сказать. Вспомните, что все великие авторы когда-то были начинающими. А все великие театры мира начинались с того, что находили своего никому доселе не известного автора. Так было с Шекспиром, Мольером, Гольдони, Чеховым, Розовым… И так должно быть.

И потом, в любительском театре вас и ваших детей, скорее всего, ждут, даже если ваша команда еще не очень опытные и культурные зрители. Там чаще всего нет грозных билетерш в форме и в зал провожают мальчики в толстовках и джинсах. Любительскому театру интересен молодой зритель, потому что сам театр, как правило, молод. И в нем комфортнее взрослеть начинающему зрителю.